Двести третий день зимы

– Если что, сразу говори. Разберемся.

Нюта кивнула. Смахнула в мусорную корзину сломанную скрепку и огрызок карандаша.

– Давайте работать, – хрипло проговорила она. – Если придут, скажем как есть. Это не наша разработка. Мы такое просто не умеем.

Радионов хмыкнул, постоял немного, разглядывая таблицу почв на стене. Проговорил задумчиво:

– Но как красиво, да? Прямо из сугроба выросли, черти. На улице минус двенадцать, а они цветут. Желтые и белые. Будто и нет никакой зимы…

Нюта достала из рюкзака ежедневник и термокружку. Села наконец за стол. Времени натикало достаточно, а она даже почту еще не проверила.

– Вот так им точно не говорите, Глеб Палыч, – попросила она.

Радионов перевел взгляд с плаката, растерянно моргнул, потом понял.

– Конечно, Нюта, так им говорить не надо, – согласился он и вышел из кабинета.

До вечера Нюта прислушивалась к шагам в коридоре. Угадывала по ним коллег. Вот тяжело шаркает подошвами Николай Станиславович, специалист по наземной биоте Восточной Азии. Вот бодро шлепает кроксами Павловский из отдела биоразнообразия. Каблуки Нины Анатольевны из бухгалтерии. Мягкие тапочки Кеши Ясминского – он почти выехал из страны, но его работы по биоресурсной коллекции кого-то заинтересовали, и Кешу сняли с самолета.