Двести третий день зимы

– Вы поговорить хотели? – не выдержала Нюта.

Радионов развернулся, приложил свою карточку к входной двери и пропустил Нюту вперед. В лифт они зашли вместе, ехать было недолго – до седьмого этажа, но Радионов молчал так выразительно, что Нюта уперлась взглядом в экран на стене. Все время, что она здесь проработала, там крутили один и тот же ролик: неизвестный мужчина поедал борщ прямо из блестящей кастрюли. Нос у него был абсолютно характерный, цвета спелой свеклы. И ел он со знанием дела. Ложку за ложкой. Ложку за ложкой. Этот процесс сопровождала лаконичная подпись: «Мы выращиваем, чтобы они ели». Почему Нюта должна лично заботиться о пищеварении незнакомого мужика, объяснять никто не спешил.

Поговаривали, что в начале зимовья герои в ролике менялись. То мальчишка без переднего зуба ел оладушки с вареньем. То тетушка с химической завивкой жевала салат из свежих овощей. То рыжая девочка грызла яблоко. Обновлять картинку перестали на персонаже, вызывающем максимальное количество вопросов, но кому теперь было до этого дело? Вот бедный мужик и хлебал борщ все рабочие дни с девяти утра до семи вечера, пока институт не обесточивали в целях экономии.