Последний день лета
– Э, Сисян, это че за хуйня?
– Лови, еб твою, улетит!
Сердце Новенького пропустило удар. Нет! Нет-нет-нет-нет. Только не это. Пожалуйста, только не это. Он не осознал, что кричит эти слова вслух. Степа развернулся, до последнего надеясь, что неправильно интерпретировал изменившуюся ситуацию.
Он всё интерпретировал правильно. Бурый неловко присел и схватил записку, несомую по асфальту теплым ветерком, – Новенький выронил ее в процессе бегства. Сися нетерпеливо выхватил бумажку из рук приятеля, развернул ее и зашевелил губами. Степа рванул обратно, задыхаясь и крича:
– Отдай! Это не твое!
– Теперь – мое, – спокойно ответил Сися и ударил его кулаком в челюсть.
– Че там, че там? – подпрыгивал Бурый, не глядя на Степана.
Новенький замер, обхватив ладонями лицо; из-под его пальцев зазмеилась струйка крови.
– Да хуй знает, не пойму, – ответил Сися. – По ходу, шпора какая-то, непонятно написано.
– Отдай! Это мое! – брызги крови летели со Степиной разбитой губы. Он попытался вырвать записку, но Сися среагировал быстрее и пнул Новенького в колено, заставив с воем рухнуть на асфальт.