Последний день лета

Он осекся, ненавидя свою несдержанность почти с той же силой, с какой ненавидел этих двух подонков.

– Видишь, Бурый? – сказал Сися, не переставая смотреть на Новенького в упор. – Лох сам всё нам рассказал. Даже по району кружить не надо.

Он покосился на Пуха.

– Кстати, жиртрест, ты завтра тоже к четырем приходи. А то ты охуел что-то совсем, я погляжу.

– Ваще, братан! Берегов не видят! – привычно подвякнул Бурый.

– Рот закрой, – тихо сказал Сися.

Бурый закрыл. Пришедший в себя Пух постарался, воспользовавшись размолвкой мучителей, увести Новенького в сторону школы. Тот упирался – окровавленный подбородок, белые от ярости глаза, до синевы стиснутые кулаки.

– Пошли, надо перед уроками умыться, – тихо увещевал Аркаша. – Они забудут до завтра. Пойдем, Степа!

Услышав свое имя, Новенький словно бы моментально сдулся. Он вяло оттолкнул Пуха и побрел в сторону школы, хромая на ушибленную ногу. Бурый крикнул вслед:

– Пиздуй, Степашка! Приятно познакомиться!

Пух только сейчас сообразил, что случайно назвал Новенького по имени.