Песни радости, песни печали

– А сегодня я буду кукиш без масла кушать? – монотонно проговорила старуха.

Она произнесла это так буднично, будто сплюнула. Все постояльцы давно знали ее излюбленные фразы.

– Честно-честно, бабушка! У меня сегодня во дворце хор, а потом еще в «Брячине»!

Хозяйка отвернулась. Ее беззубые челюсти принялись ходить сами собой, натягивая сморщенную кожу вокруг рта. Наконец, будто что-то поймав, старуха прекратила чавкать и посмотрела на девушку.

– Алконост, – обратилась она серьезно к крылатой постоялице, – все поёшь?

Та лишь кивнула в ответ.

– Вот смотрю на тебя… и себя узнаю. Как в зерцале. Глазки синенькие, игривые такие. Кудри русые, с медным отливом, на солнышке-то! Щечки пухленькие, с ямочками, у меня такие же были, да, не смотри так. Это я сейчас старуха поблекшая, а в юности была… – Она провела руками вдоль тела, как в танце, и в ее зеницах сверкнул огонек. Горбунья слегка распрямилась, погружаясь в воспоминания. – Мужики знаешь, как на меня смотрели? И свистели мне вслед, и замуж все звали… А я смеялась, плясала до упаду, счастливая была… не передать как. – Улыбка расцветила ее сморщенное лицо, но тут же блеск в глазах пропал, и к старушке вернулся скорбный вид. Она опять пожевала что-то и сказала: – Мужа тебе надо, детишек побольше, а не в кабаках петь.