Песни радости, песни печали

– Что вы, сударь, это невероятно любезно с вашей стороны. Пожалуй, будь мне невыносимо тяжело, я бы без лишних раздумий приняла от вас помощь. А пока разрешите поблагодарить вас за доброту и готовность…

В этот момент девушка проследила за взглядом своего собеседника, и звук ее голоса оборвался. Довольному прищуру Казимира Твердиславича предстала великолепная картина: в широко открытых, цвета горечавки глазах Милы отражался величественный силуэт красивейшего из городов Пятимирия – Буян-града.

– Ты куда, красавица? Не ко мне ли? – Сиплый старческий голос почти сливался со скрипом ржавых петель, венчающих неохотно отворяющуюся дверь.

В посеревшем от времени дощатом проеме появилась горбунья в платке, таком же бесцветном, как и весь ее дом. Она протянула морщинистую руку, недвусмысленно давая понять, чего хочет.

Локоны цвета спелой пшеницы было дрогнули, но их обладательница, крылатая румяная девица, тотчас обернулась с натянутой улыбкой и бегающим взглядом.

– А я можно… завтра принесу? – Уголки ее пухлых губ поднялись еще выше, обнажая ровные зубы, – ее лицо выражало неуверенность.