Дом смерти

Прошла приблизительно неделя с тех пор, как я вновь услышал ее голос, но ее длительное молчание нисколько меня не насторожило. Мэгги всегда была на своей волне, часто уходила в себя и имела сложности с пониманием времени и возможных последствий этого непонимания. Да и сам я был так занят в своем тесном мире искусства, что мне некогда было беспокоиться.

Я тогда вернулся домой с открытия одной галереи в Челси, где из любезности к одному из моих рабочих контактов преодолел свой обычный барьер терпимости и выбрал три или четыре приемлемых картины из непомерного количества шлака, а потом заставил себя осилить полбокала дрянного красного вина и потратил еще примерно полчаса на ни к чему не обязывающие разговоры. Когда зазвонил телефон, я стоял босиком на кухонном полу и намазывал маслом тост.

– Я не вернусь, – объявила она, не удостоив меня и словом приветствия. – Никогда. Я нашла одно место, и оно идеально мне подходит. Это все, о чем я мечтала.

Я присел с чашкой чая и стал слушать. Знал, что лучше не перебивать. В порыве радостного возбуждения она описывала небольшой коттедж в Аллихисе, безумно красивую, отрезанную от остального мира развалину, построенную до Великого голода, в конце восемнадцатого, самое большее в начале девятнадцатого века, а фундамент, скорее всего, был заложен и того раньше. Коттедж располагался на отдельном холме, на пяти-шести акрах земли, имел спуск к океану и доступ к неровной береговой полосе, и красота там царила такая, какую иные пейзажисты ищут всю жизнь и не могут найти. И продается за бесценок, практически даром.