Тринадцатое дитя

После мучительной паузы мама кивнула.

– Хорошо, – произнес он и протянул мне руку.

У него были странные пальцы, длинные, с множеством суставов. Они изгибались под невозможными углами, как ветви скрюченных старых деревьев в глубине леса.

– Пойдем, Хейзел, – сказал он так, словно мы собирались на послеобеденную прогулку. Словно я не уходила из дома, где останется моя прежняя жизнь: все, что я знала, все, в чем не сомневалась, какими бы горькими и болезненными ни были порой эти знания.

Я оглянулась на маму. Конечно, она не даст мне уйти. Конечно, она станет протестовать. Она никогда не отпустит меня с незнакомцем, пусть и богом, почитаемым в наших краях.

– Ступай, Хейзел, – сказала она. – Ты всегда знала, что этот день настанет.

Разве я знала? Мне постоянно об этом твердили. Каждый год родители сокрушались и проклинали судьбу, потому что мой крестный опять не пришел, чтобы выполнить обещание. И с каждым годом эта история становилась все менее правдоподобной, превращаясь в семейную легенду, в рассказ о событии, которого ждут, но вряд ли дождутся.