Повесть о любви и тьме

33 день от первого снопа

Я вглядываюсь нынче, спустя более пятидесяти лет, в это посвящение и с удивлением думаю: а что, собственно, знал обо мне дядя Иосеф? Обычно он клал свою маленькую холодную ладонь на мою щеку, белые его усы ласково улыбались мне, и он расспрашивал, что читал я в последнее время, какие из его книг я уже прочитал, что проходят в эти дни в школе израильские дети, какие из стихов Бялика или Черниховского я уже знаю наизусть, кто из героев Танаха[20] более всего почитаем мною. И, не дослушав моих ответов, он считал необходимым сообщить мне, что о Хасмонеях он сам написал в “Истории Второго Храма” кое-что, о чем мне следует узнать и запомнить, что же до будущего нашей страны, то стоит мне прочесть его резкую критическую статью, которая вчера была напечатана газетой “Ха-машкиф”, или его интервью, опубликованное на этой неделе газетой “Ха-бокер”. Ивритские буквы он выводил четко, а поскольку в иврите практически отсутствуют гласные, то в отдельных местах дядя ставил специальные знаки, “огласовки”, чтобы я прочел все правильно. А вот буква “Ф” в его имени “Иосеф” возносилась и развевалась, как флаг на ветру.