Повесть о любви и тьме

Но как это вообще мы сбились с пути и пришли к Германии, к Буберу, к Магнесу, к Агнону? Разве не вели мы разговор о пророке Амосе, которому я собираюсь посвятить статью, и статья эта перевернет с ног на голову немало затертых, чтобы не сказать насквозь фальшивых, клише, начало которым было положено некоторыми мудрецами Израиля, которым так и не хватило разума, чтобы увидеть в израильских пророках то, что надлежало…

Ох уж эти еврейские ученые мужи, занимающиеся иудаистикой, не уподобились ли они, как сказано в Книге пророка Амоса, тучным, самодовольным, кичливым коровам…

Напомню, к примеру, о судьбе такого гиганта, как Перец Смоленскин[21]. Чем была его жизнь? Странствия и нищета, страдания и лишения, и при этом он и писал, и сражался до последнего вздоха и умер в конце концов в полном, ужасающем одиночестве – ни одной живой души не было рядом, когда отлетала его душа…

А что выпало на долю друга и товарища моей юности, самого великого из поэтов последних поколений, Шауля Черниховского? Разве здесь, в Эрец-Исраэль, не случались дни, когда наш великий поэт голодал, не имея куска хлеба…