Трагедия господина Морна

доступно всем наук великолепье,

труд облегчен игрою сил сокрытых,

и воздух чист в поющих мастерских —

согласен я. Но отчего мы вечно

хотим расти, хотим взбираться в гору,

от единицы к тысяче, когда

наклонный путь – к нулю от единицы —

быстрей и слаще? Жизнь сама пример —

она несется опрометью к праху,

все истребляет на пути своем:

сперва перегрызает пуповину,

потом плоды и птиц рвет на клочки,

и сердце бьет снутри копытом жадным,

пока нам грудь не выбьет… А поэт,

что мысль свою на звуки разбивает?

А девушка, что молит об ударе

мужской любви? Все, Ганус, разрушенье.

И чем быстрей оно, тем слаще, слаще…

Э л л а

Теперь сюртук, перчатки – и готово!

Отелло, право, я довольна вами…

(Декламирует.)

«Но все же я тебя боюсь. Как смерть,

бываешь страшен ты, когда глазами

вращаешь так. Зачем бы мне бояться, —

не знаю я: вины своей не знаю

и все же чувствую, что я боюсь…»

А сапоги потерты, да уж ладно…

Г а н у с

Спасибо, Дездемона…

(Смотрится в зеркало.)

Вот каков я!

Давно, давно… Мидия… маскарад…

огни, духи… скорее, ах, скорее!