Мойры сплели свои нити

– Да я на унитазе! Что я, с голым задом из уборной полиции открывать полечу? – выходила из себя тетка в костюме. То была сиделка.

Когда Катя вслед за Гектором приблизилась к крыльцу, она ощутила чудовищную вонь, что тяжелыми волнами наплывала со стороны обитательниц дома.

– Рядом с вашим домом ЧП. Мы решили, что к вам грабители забрались в дом, убийцы, – спасаясь от вони, Веригин тоже старался дышать ртом. – Так у вас… все хорошо?

– Нищие голодранцы! – заорала старуха Кривошеева, и ее фальцет снова сорвался на тот самый поросячий визг, что вспорол темноту.

– А почему у вас свет нигде не горит? В темноте ползаете?

– Так сынок сам лично нам все лампочки вывернул! В июне приехал и повыворачивал – мол, дни и так длинные, ночи короткие. Чего электричество зря жечь? Оставил нам лампочки на кухне, в уборной, да на террасе, где телевизор – ящик его. А верх сплошь темный у нас. Кому рассказать – такой сквалыга, жмот!

В этот момент старуха Кривошеева, никого не стесняясь, задрала полы своего грязного атласного халата, обнажая тощие ноги, и сунула руку в столь же грязные панталоны.