Десятый самозванец

– Редко, пить-то приходится, – будто оправдываясь, сказала баба, утирая проступившие слезы.

– Это правильно, – похвалил Тимофей женщину, допивая из чарки остатки. Переведя дух, мудро изрек. – От водки-то этой, одна неприятность.

По всем его жилочкам растеклось приятное тепло. Захотелось чего-то еще… Он искоса поглядел на бабу, привстал на постели и потянул ее к себе. Осторожно и, даже нежно, помог ей скинуть тулупчик. Потом, взяв ее руки в свои, крепко поцеловал в губы. Почувствовав, как баба глубоко и часто задышала, усадил ее на постель, покрывая все лицо поцелуями. Потом, не выдержав больше, повалил Маланью на спину и стал судорожно задирать ей подол. Она не противилась, а напротив, помогала избавляться от лишней одежды. Все-таки, чуть-чуть терпения у Тимофея оставалось, поэтому, он успел еще погладить руками то, что до сей поры, укрывали юбка и подол тяжелой зимней рубахи…

– Ой, Тимошенька, – стонала баба, – Хорошо-то как!

Когда удоволенный и счастливый Тимофей отвалился от Маланьи, та еще находилась в сладостном оцепенении…