Почти любовь

Не знаю, что именно меня так задело в этом вопросе. Может то, что я и правда не знаю на него ответ?

За пару месяцев в роли лечащего врача Веснушки я успел прикипеть к ней так, как не смог в течение года, прожитого вместе в Москве. Вряд ли это можно объяснить одной только навязчивой идеей избавить бывшую девушку от смертельной болезни.

В палату захожу без стука и тихо прикрываю за собой дверь. Олеся стоит у окна, глядя на уютный больничный парк с аллеями для прогулок. С короткой стрижкой, в простых джинсах и футболке она смахивает на подростка, но только со спины. Настоящий возраст выдают глаза, слишком взрослые даже для двадцати двух лет. После операции мы ни разу не говорили на личные темы. Не сговариваясь, мы словно выстроили стену из взаимоотношений врач-пациентка и упорно следуем негласным правилам, избегая неловких моментов. Но видимо где-то все равно просчитались, раз Тома и другие заметили, что нас связывает нечто большее, чем мы готовы признать.

– Привет, – негромко здороваюсь я.