Наше единственное лето

– Да-а-а-а-ань, – я дотронулась до его руки на руле, отчего он снова вздрогнул. Подумать, какой чувствительный! Я поспешно убрала свою ладонь. – Пожалуйста, не говори…

– Я обещал, значит, не скажу, – серьезно ответил Шустов, и я почему-то сразу поверила его словам.

Машина остановилась, за окном в ожидании стояли сердитые родители и взволнованная бабушка, а мы с Даней смотрели друг другу в глаза, словно скрепляли свое обещание.

– Пойдем, сбегать уже поздно, – Даня нацепил свою обаятельную улыбку и вышел из машины. Я последовала за ним. Когда я закрыла дверь, силясь поднять глаза на родителей, он стоял рядом, прикрывая меня своим плечом.

– Добрый вечер, – как ни в чем ни бывало сказал этот наглец (конечно, стольких девчонок охмурил, наверняка и ни в таких передрягах бывал), – Прошу прощения, что так поздно привез Элю, она от усталости уснула в машине, пришлось подождать немного…

– И отчего ты, дорогая, устала? – интонации в папином голосе не предвещали ничего хорошего.

– Пап, ну дай нам все объяснить без нападок… Даня тут вообще ни при чем, – начала я, и папины брови взметнулись вверх. – Он просто подвез меня после репетиции.