Рубиновый лес. Дилогия

Повесив свой плащ на спинку стула, я мельком оглядела собственную одежду и с облегчением отметила, что ту почти не забрызгало кровью разбойников. Зато и там и тут виднелись прорехи в ткани и торчали нитки: Йоки здорово подрал мне рубаху. Решив, что Солу лучше не знать об этом инциденте, я накинула сверху кафтан из той же стопки трактирщицы и лишь тогда повернулась к Солярису.

– Извини, – сказал он, опередив меня.

Было лишь вопросом времени, когда Солярис начнёт извиняться. Я знала о нём всё на свете, включая то, что он любит, а что не любит. Если список его любимых вещей возглавляли черничные тарталетки, безделушки и старые книги, то в списке нелюбимых однозначно лидировала его собственная уязвимость. Прожив целую человеческую жизнь, чтобы прожить ещё тысячу таких же, он уже во многом познал этот мир, но до сих пор не усвоил одну простую истину: полагаться на кого-то – это вовсе не слабость.

– Извини меня, – повторил он глухо, сидя на краю постели с закрытыми глазами и руками, сложенными на коленях, будто в раскаянии. – Со мной уже всё в порядке. То, что было там, у неметона… Я… не знаю, как это объяснить. Сердце ещё никогда не билось так быстро. Голова болела, желудок тоже, и я будто… будто… умирал сам. Ты не должна была этого увидеть.