Проклятые
– Но все равно спасибо. В смысле, за предложение меня накрасить. – Чисто ради любезности заставляю себя улыбнуться и говорю: – Меня зовут Мэдисон.
Девушка в соседней клетке чуть ли не с криком бросается к прутьям разделяющей нас решетки. При всех своих бедрах, груди и туфлях на шпильках она явно и умилительно мне благодарна за готовность к общению. Она широко улыбается, демонстрируя бюджетные фарфоровые виниры массового производства. У нее проколоты уши, и она носит «бриллиантовые» сережки – прямо вся из себя Клэр Стэндиш, – только это совсем не бриллианты, а вульгарный цирконий грубой огранки, каждый камень размером с десятицентовую монетку.
Она говорит:
– Я Бабетта.
Швырнув на пол скомканную салфетку, она просовывает между прутьями свою грязную руку и протягивает ее мне.
III
Ты здесь, Сатана? Это я, Мэдисон. Ты только не обижайся, Сатана, но родители воспитали меня в убеждении, что тебя не существует. Они всегда говорили, что ты и Бог – порождение суеверных, отсталых мозгов деревенских священников и лицемеров-республиканцев.