Страна потерянных вещей. Книга 2

Поначалу мать верила, что ее дочка по-прежнему с ней, просто спит, и что звук любимого голоса, рассказывающего сказки и делящегося последними новостями, вдруг заставит ее проснуться. Но дни превращались в недели, а недели – в месяцы, и матери становилось все трудней сохранять веру в то, что эта внутренняя сущность по-прежнему где-то здесь, и она начинала все больше бояться, что все, что было ее дочкой, все, что придавало той смысл – ее разговоры, ее смех, даже ее плач, – может уже никогда не вернуться, и она останется совершенно одна на белом свете.

Мать звали Церера, а ее дочь – Феба.

Некогда в их жизни присутствовал и мужчина – однако не отец, поскольку Церера отказывалась удостоить его этим словом: тот бросил их на произвол судьбы еще до рождения девочки. Насколько было известно Церере, жил он где-то в Австралии и никогда не проявлял никакого желания хоть как-то участвовать в жизни своей дочери. Честно говоря, Церера была довольна такой ситуацией. Она давно уже не испытывала к этому мужчине никакой любви, и его отстраненность ее вполне устраивала. Церера сохранила некоторую благодарность к нему за помощь в создании Фебы и иногда даже видела какую-то частичку его в глазах и улыбке своей дочери, но лишь мимолетно – словно какую-то полузабытую фигуру, промелькнувшую на станционной платформе за окном проезжающего поезда: замеченную, но почти сразу же забытую. Феба тоже проявляла к нему лишь минимальное любопытство, без сопутствующего желания вступать с ним в контакт, хотя Церера всегда уверяла ее, что она вполне смогла бы, если б захотела. Он не присутствовал ни в одной социальной сети, считая их делом рук дьявола, но несколько его знакомых пользовались «Фейсбуком»[3], и Церера знала, что они отправят ему сообщение, если потребуется.