Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира

– Нет, сынок, ты только послушай, как тебя позорит бабка, – не уступает ей Констанция.

Наконец, в свару вмешивается эрцгерцог, которому надоело слушать перебранку двух женщин.

– Давайте потише, дамы. Угомонитесь.

И тут же вылезает Бастард со своим неуемным остроумием.

– Ой, это же глашатай! Сейчас он нам скажет что-то важное!

– Что это за шут? – недовольно спрашивает эрцгерцог.

– Да, я шут, вот и сыграю с тобой шутку: сорву с тебя шкуру льва вместе с твоей собственной кожей. Ты же труслив, как заяц, ты можешь только мертвых львов за гриву подергать, а к живым подступиться у тебя духу не хватает. Вот ей-богу, я тебя выкурю из львиной шкуры.

Так. Похоже, Шекспир этой игрой слов прямо намекает на Леопольда Австрийского.

– Носить шкуру льва имеет право только тот, кто сам убил этого льва, – ни с того ни с сего поддакивает принцесса Бланка Испанская.

Можно подумать, ее мнением кто-то интересовался. А может, ей понравился лихой остряк Бастард, и она таким манером пытается привлечь его внимание? Жених-то, Людовик, тоже здесь, но он не так привлекателен, как этот мощный, атлетически сложенный весельчак и балагур. Кто знает… Возможно, автор просто вдруг вспомнил, что девчонка стоит на сцене без дела, неприкаянная, и решил дать ей реплику, чтобы не просто так подмостки протирала.