Злая зима

Прозвенел звонок, последние зрители устремились на свои места, и коридоры опустели.

– Гляди‑ка, это ведь наш Дробовицкий, – Брун кивнул на одну из картин, густо украшающих стену. – Даже не верится, что у него было столько женщин. Чем он их брал? Загадка похлеще кольца.

Эльза быстро вытерла слезы, посмотрела на портрет. Нос баклажаном и вислые щеки портили образ героя‑любовника, но темные глаза смотрели живо и с любопытством.

– Может, в молодости он выглядел лучше, – предположила она.

Брун вдруг насторожился, пошел по коридору.

– Ты куда? – удивилась Эльза, и он, обернувшись, прижал палец к губам. Тогда и она услышала возню и чей‑то сдавленный стон.

Брун бросился вперед, красная ковровая дорожка от его стремительных прыжков сбилась в складки. Он нырнул за алую бархатную шторку, и через мгновение оттуда кубарем выкатился жилистый паренек, который тут же вскочил на корточки и зарычал, вздернув губу. Следом вылетел второй, он приземлился не так удачно, вписавшись лбом в колонну. Брун вышел из‑за шторки, которая трепыхнулась алой волной. Он поймал первого оборотня в прыжке, перебросил через бедро, от души приложив его спиной об пол. Тот снова быстро вскочил, и Брун, не дожидаясь очередного броска, схватил его за пепельный чуб и направил лбом в стену.