Владимир Маяковский: тринадцатый апостол. Трагедия-буфф в шести действиях

•                             Везде танцклассы, вывески менял,
•                             А рядом: Henriette, Basile, Andre
•                             И пышные гроба: «Шумилов-старший».

•      Или, в «Поэме без героя»:

•                             В гривах, сбруях, мучных обозах,
•                             В размалеванных чайных розах
•                             И под тучей вороньих крыл.

Она и в прозе вспоминала Петербург «грохочущий и скрежещущий, лодочный, завешанный с ног до головы вывесками, которые безжалостно скрывали архитектуру домов» (но вывески, согласимся, говорят о городе не меньше, чем архитектура). Когда их убрали, Ахматова грустно заметила Вячеславу Вс. Иванову: «Хорошая архитектура, наличники, кариатиды, но что-то ушло, стало мертвей. Достоевский его видел еще в вывесках».

Ахматова, как и Маяковский, сделала себя главным собственным сюжетом и темой: поэта большей откровенности, пожалуй, после Маяковского не было. И две эти традиции сошлись в поэте, который по Маяковскому писал диплом, а Ахматову считал своим учителем и страшно перед ней робел: