Генрих Шестой глазами Шекспира

– Да неправда все это, – вступает Вернон, – все не так было! Бассет передергивает. Я ношу белую розу, и он первым начал меня подкалывать и говорить, что «бледность моего цветка обозначает слабодушье Йорка».

– Когда же ты угомонишься, наконец, Сомерсет? – с упреком произносит Йорк, он же Ричард Плантагенет. Поскольку титул ему возвращен парламентом, теперь автор так и будет именовать этого персонажа. Не Плантагенетом, а Йорком. Ну и я вслед за ним.

– Да ты сам чуть не лопаешься от гнева, – парирует Сомерсет.

– Господи! – восклицает король Генрих. – Ну что у вас в головах творится, если из-за такой ерунды вы готовы поубивать друг друга! Кузены Сомерсет и Йорк, «прошу вас, успокойтесь, помиритесь».

Йорк выказывает, правда, довольно скупо, готовность к примирению, дворяне же Вернон и Бассет настаивают на том, чтобы решить спор поединком. Тут у герцога Глостера заканчивается терпение.

– Вы просите согласия короля? Да пропади пропадом ваш спор! Будьте вы прокляты, надменные вассалы, с вашей тупой дерзкой болтовней! Вам не стыдно лезть с этим к королю и морочить головы достойным людям? А вы, милорды, – обращается он к Йорку и Сомерсету, – совсем распустили своих приближенных. Почему вы вообще допускаете такие пререкания? Вы что, не понимаете, что подобные разговоры могут в любой момент обернуться разжиганием вражды между вами? Вам обоим пора образумиться.