Лихо. Медь и мёд

Может, даже кто.

Ну нет. Ольжана не сядет к незнакомцу в полутёмную кибитку лишь потому, что когда-то мельком его видела и он представился посланником госпожи Кажимеры. Ладно бы ещё рядом стояли другие повозки – но Лале, как назло, остановился на пустом краю площади.

– Вы уж меня извините, – сказала Ольжана учтиво, коря себя за то, что сама согласилась сюда идти. – Но я… Не обижайтесь, но я совсем вас не знаю, и мне не хотелось бы дёргать Жавору за усы.

Она решительно поправила ремешок сака на плече.

– Буду… признательна, если мы поговорим в людном месте. У церкви. Или если вам не хочется возвращаться… – Конечно, не хочется, он едва волочит ногу. – То прямо здесь. Мне не так страшен дождь.

– Ах. – Лале коротко кивнул. – Моя вина. Подождите. Где же…

Он тряхнул рукавом, вытащил из поясной сумки узорное пёрышко. Ольжана признала: перо сипухи. Не настоящее, конечно, – при Звенящем дворе, не в пример Дикому, считали варварским использовать частички животных. А ученики Йовара верили, что добытые без насилия клыки, перья или когти «своего» животного являлись оберегом для колдуна.