Лихо. Медь и мёд

Когда цокот копыт затих, Ольжана разжала пальцы и выпрыгнула из кибитки. Наклонилась к Лале, помогла ему подняться.

Ей столько хотелось сказать, но она боялась сделать хуже своими причитаниями. Поэтому, подхватив его под руку, спросила просто:

– Вы как?

Лале опёрся на неё, вытер кровь из разбитого носа.

– В порядке.

Вместе они забрались в кибитку, и Ольжана задёрнула полог. Наворожила вихрастый солнечный огонь – тот спрыгнул с её ладони и повис в воздухе.

– О красноречии у башильеров тоже написан трактат?

– Бросьте. – Лале потрогал складку над губой, потёр окровавленные пальцы. – Красноречивые по лицу не получают.

С его подсказки Ольжана разыскала нужные склянки и тканевые лоскуты, сделала кровоостанавливающие примочки. Лале сидел, согнувшись. Придерживаясь за живот, он восстанавливал дыхание.

– Извините меня, – произнесла Ольжана хрипло. – Я должна была вам помочь, но не знала, как именно.

Она в сердцах сжала лоскут.

– Восемь лет при одном из сильнейших колдунов Вольных господарств – и не суметь справиться с тремя ублюдками на дороге.