Стрекоза в янтаре

Джейми так громко расхохотался, что до смерти перепугал голубей в кустарнике. Они взлетели, возмущенно хлопая крыльями и разбрасывая мелкие серые перышки. Пушистая белая болонка, доселе спокойно сидевшая на руках своей хозяйки, тут же проснулась, вылетела из своего теплого гнездышка, словно пинг-понговый шарик, и пустилась вдогонку за голубями, оглашая окрестности бешеным лаем; вслед ей неслись не менее визгливые крики хозяйки.

– Не знаю, англичаночка, – сказал Джейми, вытирая выступившие от смеха слезы. – Я только раз слышал, как один француз называл свой член Джорджем.

– Джордж! – повторила я так громко, что привлекла внимание проходившей мимо небольшой группки придворных.

Один из них, невысокий, но очень подвижный субъект в эффектном черно-белом шелковом наряде, приостановился и низко поклонился мне, подметая землю у моих ног шляпой. Один глаз у него затек, на переносице краснел след от удара, но спутать его с кем-либо было невозможно.

– К вашим услугам, мадам, – сказал он.

Все бы ничего, если б не эти проклятые соловьи. В обеденном зале стояла страшная жара, было полно придворных и слуг; один из китовых усов моего корсета вылез и страшно колол в бок, стоило только поглубже вздохнуть; к тому же я страдала от новой напасти, сопровождавшей беременность, – через каждые несколько минут мне хотелось мочиться. Но я терпела. Было бы полнейшим неприличием встать из-за стола раньше короля, пусть даже это был самый непритязательный ланч по сравнению с пышными официальными приемами, устраиваемыми в Версале, – так мне, во всяком случае, дали понять. Обычный… Тоже довольно относительное понятие.