Песни радости, песни печали

– Какая ладненькая, смотри-ка! – Долговязый мужчина в рваном кафтане цвета сгнившего сена беззастенчиво вглядывался в свою добычу. Кожа его была по-южному темна, а речь выдавала амитийское происхождение. – Куда ты, птичка, так резво от нас упорхнуть решила?

Дева забыла, как дышать. Она сосредоточенно смотрела на своих преследователей и пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной о стену. От прикосновения к влажной древесине она ахнула, чем вызвала у долговязого недобрый хохот. «Ни одного дымочка над крышами – значит, и кричать бессмысленно. Разве что…»

– А-а-а-а-а! – прокричала княжна что было мочи.

– А-а-а-а-а! – прозвучало ответом эхо.

Пропойцы резко остановились. Шатающегося пришлось ловить – закон тяготения чуть не заставил его упасть от неожиданности. Тот, что был пониже, в кривой шляпе и с железным зубом, достал из-за пояса нож.

«Славно вышла замуж! Что они со мной сделают? Лишат чести здесь, на заднем дворе заброшенного дома? Возьмут свое и сбросят в колодец, придушив для верности, как гуся перед чествованием Сварога? Или украдут в рабство и увезут в свой Вавилон? Меня, наследницу Велимира, грозы каторжников и всех северных народов? Или бросят здесь, надеясь, что постыжусь рассказать кому-то? Лучше пусть сразу убьют, раз так хотят боги. Раз не суждено мне быть женой царевича. Не дано подарить ему наследника и славить Перуна и Макошь до скончания дней своих. Ведь не пришел срок, я только начала жить! Надо их убедить, образумить, уговорить! Но как?»