Дневники: 1920–1924

– Прошлой ночью я проснулась и поняла, куда тебя поместить, – сказала я. – К Сен-Симону547 и Лабрюйеру548.

– О боже, – простонал он.

– И к Маколею, – добавила я.

– Ах да, Маколей, – сказал он. – Все же я немного лучше него.

– Не по масштабам, – настаивала я. – Более цивилизованный – это да. Но ведь ты пишешь только короткие книги.

– Следующая будет о Георге IV549, – сказал он.

– Хорошо, но это не твое, – настаивала я.

– А что твое?

– Я – “самая выдающаяся из ныне живущих романисток”, – ответила я, – так пишут в “British Weekly550”.

– Ты на меня давишь, – сказал он.

Еще он сказал, что легко узнает мой стиль, как бы я его ни меняла.

– Это, кстати, результат упорных стараний, – настаивала я.

Потом мы обсуждали историков.

– Гиббон551 – это своего рода Генри Джеймс, – отважно предположила я.

– О боже, нет – ни в коем случае, – возразил он.

– У него есть своя точка зрения, и он ее придерживается, – сказала я. – Как и ты. А я колеблюсь. А что не так с Гиббоном?

– О, с ним все в порядке, – сказал Литтон. – Форстер говорит, что он имп [имперец?]. Но взгляды его не так уж и широки. Вероятно, он верил в “добродетель”.