Маска, я вас знаю!

Ей было плохо видно сцену. Наш дом построен буквой «Г», и квартиры Золотухиных и Плужниковой расположены в одном крыле.

Золотухины скандалили на кухне. Свет был включен, а песочного цвета шторы задернуты, так что получилось подобие театра теней.

– В правом углу ринга – сам Петька, в левом – его благоверная, – любезно прокомментировал дядя Боря, облегчая понимание ситуации тем, кому достались не такие хорошие места в импровизированном зрительном зале. – Петро руками машет, трясется, кулаками грозит. Его мадам стоит столбом – растерялась, наверное. А, нет, за голову схватилась.

– Космы рвет? Убивается? – Бабка Плужникова свесилась за балкон, тряся своими собственными космами.

Их даже в темноте было прекрасно видно: Светлана Петровна кокетливо красит волосы натуральной хной, а она на чистую седину ложится дивным апельсиновым цветом.

– Ха, станет эта фифа волосы рвать! У нее же, небось, нарощенные, тыщ пятнадцать в салоне оставила, – хмыкнула снизу Катька Челышева. Они с Василием вышли на шум и снова заняли позицию под условным деревом, запрокинув головы, чтобы лучше видеть окно Золотухиных. Они держались за руки – помирились, стало быть. – А убиваться…