Почти любовь

Бегло взглянув на разбитые костяшки, стряхиваю кровь и глубоко затягиваюсь никотиновым ядом. Задрав голову, отрешенно смотрю на потемневшее небо с россыпью бледно проступающих звезд. На горизонте оно еще раскрашено багрово-алыми штрихами, а прямо надо мной светится серебром убывающая луна. Тишину вокруг нарушают только умиротворяющие звуки природы, шорохи травы, пение птиц, шелест листвы, стрекот кузнечиков… Выбросив докуренную до фильтра сигарету, я закрываю глаза и делаю носом глубокий вдох, наполняя легкие чистым кислородом. Мне нужно расслабиться. Нельзя возвращаться домой в таком состоянии. Мать сразу все поймет и еще больше расстроится, начнет рыдать, или еще хуже – помчится на ночь глядя узнавать, не убил ли я ее обожаемого Сереженьку.

От этой мысли снова становится горько до тошноты. Сколько раз я слышал: Сережа то, Сережа сё, Сережа лучше знает, Сережа просто устал, Сережа много работает… Сколько раз говорил, чтобы училась думать не только о Сереже, но еще и о себе, и иногда обо мне? Почему, черт подери, после смерти дочери маму перемкнуло на отце, а не на сыне? Я бы никогда не заставил ее страдать. Женщины… Я досконально знаю, как они устроены изнутри, но хрен разберешь, что творится в их головах, хотя психологию в Сеченке нам тоже преподавали.