Отражения

Иногда мне казалось, что каждая вторая ее фраза содержала шпильку в сторону Кондора. Иногда я была уверена, что мне не казалось, и Присцилла использовала каждую мелкую возможность, чтобы поддеть племянника – вне зависимости от того, присутствовал ли он поблизости лично.

Впрочем, совершенно так же легко она могла ставить его в пример там, где считала нужным.

В первое время меня это задевало, как не могло не задевать ощущение, что ты становишься чем-то вроде стенки, в которую одна из сторон бросает мяч, чтобы он срикошетил в оппонента. Мне хватило ума молчать, даже если замечания казались мне несправедливыми, и со временем то ли я привыкла и перестала обращать внимание, то ли тон Присциллы стал мягче, потому что я не пыталась с ней спорить, но – так или иначе – ворчать на нерадивого племянника при мне она стала реже.

Зато я сама начала на него почти злиться.

Потому что иногда мне очень нужно было с ним поговорить – как сейчас, после того, как я вышла из библиотеки и вдруг осознала, что руки начали мелко дрожать, а внутри меня, где-то чуть ниже ребер, поселилась обжигающая холодом пустота. Моя первая попытка колдовать – почти самостоятельно, черт возьми! – мой первый самостоятельный выбор действия, удачно выполненное задание, не похожее на эти бесконечные упражнения по каллиграфии и рисование кривых картинок, мои первые неуклюжие, но сработавшие чары были тем, за что я очень хотела бы, чтобы меня похвалили.