Скатерть английской королевы
Промышленный комбинат, который во время войны шил ватники, телогрейки и рукавицы для солдат, перешел на выпуск… ватников, телогреек, рукавиц, но уже для рабочих, а кроме того, стал выпускать кнопки и мебельные гвозди. Не было такого школьника в нашей тогдашней стране, который хоть раз не подложил бы эти кнопки соседу по парте, не говоря об учительнице. Одно время кнопок стали выпускать так много, что из министерства канцелярских принадлежностей даже пришла официальная бумага в Министерство образования с просьбой увеличить количество учительниц и школьников, чтобы не допустить кризиса перепроизводства кнопок.
Люди плакали от счастья и обнимались на улицах.Третий завод строить не стали. Да никто и не жалуется. Справляются подручными средствами.
Комбинат, кстати, и теперь работает. Не всем работающим на нем сладко, но он жив, а вот мясокомбинат, птицефабрика, колбасный, рыбокоптильный и кондитерский цехи при районной потребкооперации умерли. Рыбы в Пьяне тоже, кстати, сильно поубавилось, но медведи еще есть. По крайней мере в Сергаче они почти на каждом углу встречаются – где деревянные, где гипсовые. А вот живых уже и не водят. В начале двухтысячных на ярмарках молодые парни еще рядились в костюмы медведей, а теперь и этого нет. Вот только на день города музей выходит на улицы со своей коллекцией медвежьих фигурок. Оно, конечно, и понятно – двадцать первый век на дворе. Промысел был дикий, изуверский по отношению к животным, а с другой… Пришел бы медвежатник – и давай его медведь показывать, как депутаты голосуют, как на заседаниях спят, как чиновник прячет конверт в карман, как пилят бюджет, а мужикам не дают даже и опилки подбирать, как девки по мобильному телефону разговаривают, как президент ближним боярам привилегии раздает, как жены министров на яхтах загорают, как малые ребята за компьютерами день и ночь сидят, как футболист не может по мячу попасть, как гаишник в кустах с радаром сидит, как на таможне не отдают добро, как богатые тоже плачут, как бедные смеются, но сквозь слезы.