Досадийский эксперимент

Друг калебан отгородился от него.

Мы сотворили чудовище – невероятно ценное и даже полезное, но чрезвычайно опасное. Наше чудовище одновременно прекрасно и устрашающе. Мы не смеем использовать всю его мощь, но мы не можем и ослабить хватку, которой сдерживаем его.

(Говачинская оценка досадийского эксперимента)

Пуля ударила в окно позади стола Кейлы Джедрик, рикошетом отскочила от бронированного стекла и с неприятным скрежещущим визгом улетела прочь – вниз, в ущелье. Джедрик испытала гордость: она даже не вздрогнула. Патрули электора наверняка попытаются обезвредить этого снайпера: они каждое утро обходят улицы города Чу, поэтому сразу ринутся на звук выстрела. В душе Джедрик шевельнулась надежда на то, что снайпер успеет ускользнуть обратно на Окраину. Впрочем, она расценила надежду как проявление слабости и отбросила ее. В это утро у нее были заботы куда более важные, нежели судьба какого-то лазутчика с Окраины.

Джедрик протянула руку к угловатому пятну солнечного света, упавшему на контактные пластины терминала, связывавшего ее с учетной службой центрального компьютера. Собственные пальцы, словно крылья маленькой птички порхающие над клавиатурой, показались ей чужими. Терминал был функциональным инструментом, символом ее статуса старшего офицера связи. Машина высилась на столе – серая, зеленая, золотистая, смертельно могущественная. Серый экран гармонировал по цвету со столешницей.