Шесть высочеств и одна ассара

– Не хочу домой, – провозгласил Совенок.

Юля прикусила губу, сдерживая эмоции. Воображение уже рисовало жуткие картины, и она чувствовала себя предательницей. Но ведь это чужой ребенок, она не может оставить его себе. У него есть пусть и плохая, но семья.

– Никто тебя домой прямо сейчас не отправляет, – попыталась мягко объяснить Юля, – но нам надо связаться с твоими родными.

– Зачем? – насупил серые брови деть. Тряхнул подсохшими волосами, которые так и остались грязно-серыми, как ни старалась их отмыть Юля.

– Но ведь они волнуются. – Девушка растянула губы в жалкой попытке улыбнуться. Глаза защипало, и ей пришлось приложить усилия, чтобы не расплакаться. Пятничный вечер превращался в мелодраму. Она, чужой ребенок и его беды. Не хватало только бывшего, который умел довести любую мелодраму до трагедии.

– Нет, не волнуются, – воспротивился Совенок, – у отца – эсхарат[1], у брата – тэорат, а Жансар только и знает, что орать, какой я дурак.

Обилие чужих слов – цыганских? – сбивало с толку, как и странные имена. А еще мальчишка умел строить сложные фразы. И она поймала себя на мысли, что не знает, как вести себя с этим ребенком, который даже имени своего назвать не хочет.