Хозяйка волшебного леса

Глашка, уже копошащаяся у печи, хмыкнула:

– Хватает. А вот терпения у меня – нет. Спи уже. Завтра рано вставать.

За окном завыл ветер. Издалека донеслось знакомое карканье Карыча – он и Мурзик, наверное, снова затеяли ночную охоту на лунных зайцев. Я погасила свечу, и комната погрузилась в тёплый, живой мрак. Печь потрескивала, дом скрипел, как старый корабль, а я думала о том, что, возможно, это и есть счастье – когда тебя ждут не отчёты, а глупый ворон, вредная домовушка и лес, который учит дышать полной грудью.

Но соль таки придётся добывать. Городская жизнь, хоть и призрачная теперь, напомнила о себе обыденным «надо».

Спать я легла в своей комнате, в глубине дома, где стены, сложенные из вековых брёвен, хранили тепло печи как драгоценный секрет. Переоделась в ночнушку – грубую льняную, сшитую Глашкой из старой мешковины, – и буквально рухнула на постель. Подушка, набитая сушёным хмелем, пахла сонной горечью. Конечно, можно было бы и в горнице остаться, улечься на печь. Но, боюсь, мое зверье вломится ночью домой – Мурзик, притопывая лапами в грязи, или Карыч с его любовью швырять в окно шишки. И если ворон ещё мог ночевать в дупле, то кот всегда предпочитал уют: забраться под одеяло, уткнуться холодным носом в бок и мурлыкать до рассвета, словно маленький двигатель.