Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 2

– Вернее сказать, такова ваша философская проповедь, – возразил старый барон, который в бешенстве грыз ногти, не в силах сдержать досады, какую вызвал в нем столь тяжкий разговор, стоивший ему такого самообладания и стольких мелких низостей.

– Да, сударь, здесь можно усмотреть и философию; прекрасное слово!

– Дающее избавление от очень и очень многого, господин маршал, не правда ли?

– Вы никудышный придворный, – отпарировал Ришелье с холодной улыбкой.

– Особы моего ранга могут быть придворными только при короле.

– Э, особ вашего ранга мой секретарь господин Рафте каждый день принимает в моих передних тысячами, – возразил Ришелье, – они выползают из невесть каких провинциальных нор, где научились лишь говорить дерзости людям, которых называют своими друзьями и заверяют в преданности.

– О, разумеется, отпрыск дома Мезон-Руж, чей род ведет свою историю с Крестовых походов, меньше знает о том, что такое преданность, чем салонный шаркун Виньеро![30]

Но маршал был умнее, чем Таверне.

Он мог бы приказать, чтобы барона вышвырнули в окно. Однако ограничился тем, что пожал плечами и сказал: