За последним порогом. Цена жизни. Книга 2

Я окинул грустным взглядом роскошно отделанный коридор – в одиночестве вся эта роскошь меня совершенно не радовала. И ведь это, по сути, всего лишь начало путешествия, а что же будет в конце? Наверное, совсем озверею. «Всё-таки надо было лететь вместе, – в очередной раз подумал я. – Открыли бы этот самый модный дом чуть позже, ничего бы не случилось». Немного покрутил эту мысль в голове и со вздохом двинулся к неприметной двери в конце коридора.

За дверью открылся маленький тамбур, а за ним – узкая винтовая лестница из какого-то упругого пластика. С виду этот пластик выглядел почти как металл, и его легко можно было бы с металлом перепутать, если бы лестница не находилась в постоянном движении – изгибалась, снова выпрямлялась, скручивалась, как пружина, и тут же раскручивалась обратно. Здесь сразу становилось понятно, что спокойствие пассажирской гондолы совершенно искусственное, а на самом деле воздушный океан сейчас изрядно штормит.

Я кое-как преодолел лестницу, цепляясь за ледяные перила, которые постоянно норовили вырваться из рук, и, наконец, достиг второго тамбура. В основной гондоле качка тоже была заметной, но по крайней мере, здесь пол не пытался выскочить из-под ног и убежать куда-то в сторону. Несколько коротких коридоров, ещё пара лесенок, и я, наконец, оказался в главном коридоре, по которому и двинулся в сторону рубки, изредка прижимаясь к стене, чтобы пропустить матросов, пробегающих мимо с озабоченным видом. Судя по моему опыту, если работник напускает на себя очень озабоченный вид, то это обычно означает, что он сачкует, но возможно, у воздушников всё иначе.