Глубокий рейд, книга 2 «Голова»
А дальше женщины продолжали этот интересный, но пустой разговор про дом. Аким же сидел, больше молчал. И думал о том, что не из-за дома к нему приехала эта яркая бабёнка из большой станицы. А тут Мурашкина ещё добавляет огня:
– Ой, слушай, Аким, а ведь ещё лодки… У Олега же тут лодки были, я завтра пойду узнаю, сколько их у него; вот подумала, может, заберёшь, ты ведь лодки любишь…
Саблин усмехается и машет рукой: даже и не предлагай.
– Елена, мне Олеговы лодки не укупить. У меня и близко таких денег нет. Тебе легче будет продать их в Преображенской, у нас на его лодки покупателей не будет.
– Так ты друг Олега, я бы тебе лодку отдала рублей… да хоть за двести… – легкомысленно говорит Мурашкина.
«Двести? Это вдвое дешевле, чем она стоит. В той лодке одного дюраля рублей на пятьдесят». На той лодке Савченко, которую помнил прапорщик, один мотор стоил двести. Но ему этот двухлитровый четырёхтактный агрегат был не нужен. Впрочем, на таком моторе, какой стоял на лодке Савченко, он мог бы попытаться уйти от переделанных, что увязались за ним там, в болоте у Надыма. А в обычной жизни… нет… Избыточная мощность – неоправданный расход масла. Такой мотор и такая лодка простому рыбаку не нужны. И он только качает головой: