Подменыш

– Мы говорили об этом много раз, – заметила я. – Я по-прежнему не понимаю, чем тебя не устраивает мое положение.

– А тебя оно устраивает? Хорошо тебе там, с людьми? Любят они тебя? Уважают? Или шарахаются, как от чумы? Плюют при твоем появлении через плечо, а в кармане сложенный кукиш прячут?

Я скривилась и махнула рукой.

– В Нави все тебе рады, Матрена, – продолжала обдериха. – Ты здесь своя, понимаешь? Тут никто не будет смотреть, чем ты отличаешься от остальных. Тут смотрят на душу, а она у тебя ярче, чем звезды.

– В Нави моя душа изменится, – тихо произнесла я.

– Это вряд ли, – качнула головой Малаша. – Скорее, она изменится на Земле.

Я подняла на нее глаза. Малаша всегда относилась ко мне, как к дочери. После моего неудачного похищения между нами словно установилась ментальная связь. Она чувствовала, когда мне было грустно и плохо, и если помочь ничем не могла, то всегда находила слова, чтобы поддержать, и время – чтобы выслушать.

Я вернулась к ней, когда мне было четыре года. Тетя Катя привезла меня на несколько дней в Соловьевку, и я, дождавшись удобной минуты, сбежала от нее в баню. Обнаружив мою пропажу, тетушка страшно перепугалась, но шум поднимать не стала и догадалась позвонить дяде Капитону. Тот, знавший мою мистическую биографию лучше других, предложил Катерине попросить помощи у Марьи Семеновны Кашиной, которую в деревне называли ведьмой Манькой Косой. Та быстро сообразила, где меня искать, а когда я вернулась домой, уговорила Катю разрешить мне «играть» в старой бане столько, сколько я пожелаю, ибо для меня это место самое безопасное на свете.