Подменыш

– Какая она маленькая!

– Какая хорошенькая!

– Так бы зацеловала ее с ног до головы!

– Корми ее лучше, Малаша! Пусть станет большой и красивой.

Мою макушку нежно целуют чьи-то губы.

Внезапно толпа исчезает. Меня обдувает горячим воздухом, а перед лицом появляются еще одни глаза – большие, желтые, с длинным кошачьим зрачком. Тот, у кого я сижу на коленях, крепче прижимает меня к себе.

– Хороша, – негромко произносит мелодичный мужской голос. Он звучит так холодно, что мне становится зябко. – Но слишком уж мала. Когда за ней придут, вернешь ее родителям.

По мягкой руке проходит волна дрожи.

– Но господин…

– Ты слышала меня, Малаша? Ребенка надо отдать.

– Но я… Как же…

– Не переживай, – в холодном голосе слышится усмешка. – Скоро она вернется к нам сама…

Я снова тряхнула головой.

– …она и правда умнее Маньки оказалась, – вновь донесся до меня голос бабы Паши. – А уж как людей пугала – страсть. Идет, к примеру, Иван Николаевич от Кабарихи, несет в кармане пол-литру, а Матрена ему говорит: «Вылей, дядь Вань, свое пойло. Ты от него сначала ослепнешь, а потом помрешь». Иван Николаевич, конечно, заругается, но поллитру выльет. Потому что Усовой перечить себе дороже. Ни разу она в таких делах не ошибалась. Или, например, начнет Егоровна жаловаться, что у нее голова болит и давление скачет, а Матрена ей травяной отвар поднесет, какие-то слова над ним пошепчет, и у Егоровны боль, как рукой снимет.