Лозоходец

– Митька этот, поганец. Недоросль, возомнил себя хозяином надо всеми, – отозвался я.

– Мало ли их таких теперича, – кивнул отец, – попомни моё слово, недолго он тешиться так будет, кто-нибудь от широты души, приложит его, болезного, так что не поднимется. Народ «добро» помнит.

– Пока его приложат, он сам в могилу скольких заведёт?

– Не нам то решать, – нахмурился отец, – а ты давай, поднимайся, чай не барыня на перинах разлёживаться.

– Куда ему, – возразила Дарья, – только очнулся.

– Ничего. Как мой батя говорил, лихорадка подкралась, иди дрова поколи, тело враз прогреется, лучше, чем в бане, и всякая хворь сбегнёт. Живот скрутило, иди на огород, и делом займёшься, и овощам пользительно.

Даша улыбнулась:

– Помнится, один вы живым остались из деток?

Отец нахмурился, но внезапно его взгляд потеплел:

– Хорошая ты баба, Дашка, а всё одно – дура.

Хоть и ругался порой на неё старик, только и любил, как родную дочь, потому и пропускал мимо ушей остроты жены.

– Подымайся, – не отстал он от меня, – тебя ещё Пахом ждёт. Будешь показания писать. Митька, прыщ смрадный, настаивает, значится, что покушался ты на его жизнь никчёмную.