Лозоходец

Пролетел день, а наутро, чуть светать начало, были мы уже на покосе. Трава поднялась почти по пояс, лоснясь налитыми соком листьями, поблёскивая утренней росой. Я вдохнул густой, насыщенный ароматами луга, воздух. Отец, поплевав на руки, взялся за горбушу, мне подал вторую. Я прикрыл глаза, отдавая себя во власть памяти этого тела. Взмахнули руки, коса чуть с присвистом срезала полоску травы, за ним вторую. Мерные шаги, мерные взмахи. Помнит тело, легко работается, споро.

Дарья, Стёпка и Танюшка шли следом, разравнивали траву граблями и вилами, чтобы сохла равномерно, не прела.

Взошло солнышко, припекая нещадно, по телу струился пот, руки и плечи тянуло тяжестью от монотонной косьбы.

– Всё, – остановился отец, – обедать пора.

Дарья, заслышав его, ушла к краю нашего надела, расстелила на траве ткань, выложила хлеб, зелень, варёные яйца, достала из тени кринку с молоком.

Я жевал свой ломоть и ловил себя на мысли, что мне здесь нравится. Размеренный быт, налаженный. Работа тяжёлая с утра до ночи, но то не страшно. Всё для себя, для семьи делается. Тело гудело приятной усталостью. Над лужком жужжали шмели, мелькали пчёлы и кузнечики, шмыгали мелкие полёвки. Это не в квартире перед телевизором валяться после тренировки, где и заняться нечем. Тут каждая минута впрок идёт, каждый час лета зиму кормит.