Лозоходец

– Егор! – заорал он, едва подъехав к воротам, – верни мне детей! Мои они!

– Ты чего шумишь? – вышел я на улицу. – Что же не вспомнил, что они твои, когда мальчишки голодали?

Заметил, как выглянул из-за ворот Самир и затрясся от страха, убежал в дом.

– Это наши дела, семейные, – надулся Тукай, – детей учить требуется, что с неба ничего не падает, каждый кусок заработать надо.

Приехал он не один, взял с собой прихвостней, которые галдели, как стая сорок.

– А когда ты Равиля к ветке привязал? Это ты его чему учил? – гнев поднимался во мне удушливой волной; сжав кулаки, подошёл я к торгашу. – Тукай, ехал бы от греха. Мои теперь они сыновья, Бугаевы, и документы у нас имеются. Всё честь честью.

Он обернулся на смолкнувших мужичков из своей «свиты».

– Так, значит? Ну ничего, Бугай, сочтёмся ещё с тобой, – и стеганул плёткой жеребца, на котором приехал, со злости не рассчитав силы. Конь взвился на дыбы, чуть не сбросив всадника, и лихо припустил по дороге.

Вернувшись домой, увидел, что Равиль плачет у Даши на руках.