Нарисую себе счастье

– Волосы обрезать придется, – только и смогла вымолвить.

– Отрастут, – всхлипнула мать, а потом сжала меня в объятиях. – Прости меня, родная, прости!

– Да ты то в чем виновата?

– Слабая я, слепая почти. Одни беды со мной!

– Справимся, матушка. Ты доселе нас кормила, теперь я кормилицей буду. Вот что, не плачь, лучше Ильяну рубашку заштопай, а потом отдыхай. А я до тетки Марфы сбегаю, яиц и молока куплю у нее. Будет у нас нынче пир.

И сбежала, потому что от материнских слез в груди жгло огнем. И волосы уже жаль не было.

На крыльце у Марфы сидели пять толстых кошек. Под крыльцом лежала кучка обезглавленных мышей. Кошки, завидев меня, заорали пронзительно и громко.

– Да иду я уже, иду! – раздалось из-за двери. – Сейчас ужинать будем!

Я сглотнула. Тоже не отказалась бы. Но кошек кормят за дело, они во всей деревне мышей и крыс ловят. Даже не знаю, где и берут. Я ни одной живой за то время, как здесь живу, не видела ни разу.

Впрочем, кошачий ужин на вид мне не понравился: несколько куриных голов, миска с потрохами и тарелка с молоком. Тетка Марфа, расставив угощение возле крыльца, распихала своих подопечных и с любопытством на меня уставилась.