Цветет черемуха к разлуке

– Блины пеку, – мрачно сказал Леонидов, и они уставились друг на друга.

М-да… Видок. И у хозяина, и у гостьи. Тушь у дамы потекла, помада размазалась, прическа растрепалась. А у Леонидова лицо и руки в саже, футболка вся в пятнах. Встретил, называется, клиентку!

– А вы когда-нибудь это делали? – подозрительно спросила она. – Я про блины.

– Бывало. Но черт его знает… Тефлон, что ли, облез со сковородки? Или мука несвежая, – мрачно пошутил Алексей.

– Не надо блинов. Я не хочу есть.

Чад наконец совсем развеялся, и Леонидов разглядел лицо женщины. Счастливых людей видно сразу. С ними спокойно, и глаза у них особенные. Аура притягательная. Так и хочется «тереться об нее спиной», довольно мурлыча.

Несчастных тоже видно сразу. Убитых горем. Даже если они молоды, то на вид все равно старики. Глаза у них как у стариков. В них нет надежды. Они не живут, а доживают. Коротают дни. Скрипят. Превозмогают. Как-то тянут.

– Вы не представились по телефону, – осторожно сказал Алексей.

– Татьяна Скворцова. Татьяна Александровна, но лучше без отчества. Что конкретно обо мне вы хотите знать?