Барин-Шабарин

– Да это же перо самого маэстро… Этого… – я вспоминал, кто из русских живописцев мог бы написать такое убожество.

Но никого из елизаветинского и екатерининского барокко не вспомнил. Да и картина не того времени. Из тех же художников, кого называл, показывая свою якобы ученость, Понтер, не было художников, что взялись бы за такую пошлость, поэтому…

– Маэстро Дональда Блокчейна! Сейчас на выставках такие полотнища стоят ого-го как много, – веселился я, при этом сохраняя серьезное выражение лица.

Мужики недоуменно посмотрели на Понтера. Видимо, вожак был у них еще и за искусствоведа.

– Ты хотел сказать, что это работа Кипренского? – подбоченившись, всматриваясь в композицию из голой бабы и ангелочка, сказал лысый.

Сейчас он выглядел, как человек, который смотрит на вывеску «туалет» и не может понять, это ультрасовременное искусство – или можно все же сходить по нужде. Правда при таких сомнениях главную роль играет желание. Если оно поистине велико, то уже не столь важно: экспонат это, или все же туалет.