Наше единственное лето

– Эй, ты чего? – голос Шустова звучал непривычно мягко и, мне показалось, обеспокоено. – Что-то случилось? Я, что, наехал тебе на ногу?

Я отрицательно помотала головой, вытерла не прекращающие течь слезы, развернулась и похромала дальше.

Хуже уже, точно, быть не могло. Разреветься как истеричка посреди улицы, да еще на глазах у Шустова?! Ситуацию могла спасти только возможность испариться, но…

Даня догнал меня через несколько шагов.

– Давай подвезу до поликлиники, похоже, что с твоей ногой что-то серьезное…

– Не надо, всё в порядке, – неприветливо буркнула я.

Мне очень хотелось остаться одной, а не вести диалогов ради приличия, особенно с ним.

– Не выглядишь ты как человек, у которого всё в порядке, – продолжал неугомонный Шустов, шагая рядом. – А если растяжение какое или перелом? Дай посмотрю!

После этих слов он снова бросил свой велосипед на тротуар и, оказавшись прямо передо мной, присел на корточки, дотронувшись до больной ноги.

– Ай-й-й-й-й! – от боли и неожиданности я отпрыгнула, да так резко, что потеряла равновесие и упала, если бы Даня не подхватил меня и не прижал к себе. Я впала в ступор от молниеносности всего произошедшего: близости мужского тела и такого знакомого запаха… Его запаха.