Тринадцатое дитя

Его рассказ отличался от версии, которую я слышала раньше. В его версии он был героем, пришедшим спасти еще не родившуюся малышку – меня, с изумлением поняла я, – от жизни в семье, где она никому не нужна. От родителей, которым все равно, выживет она или умрет.

Я не знала, что до него в наш дом приходили другие боги. Не знала, что мои родители были настолько смелы – или настолько глупы, что наверняка ближе к истине, – чтобы им отказать.

Когда он закончил рассказ, у меня в голове все смешалось, и мы еще долго сидели в молчании. Он, наверное, ждал, что я что-то скажу, а я пыталась распутать клубок мыслей. Я болтала ногами, стуча каблуками по камню, и этот стук помогал мне сосредоточиться. Я размышляла над тем, что услышала. Обдумывала слова, которые он сказал.

– Что именно ты говорил, чтобы убедить моего отца? – наконец спросила я. У меня пересохло во рту, и я хотела попросить стакан воды, но почему-то боялась. Рядом с ним – с темным богом, моим крестным – я вдруг с пронзительной ясностью осознала свою смертность. Я такая же хрупкая, слабая и беззащитная, как цветок, выросший у него на ладони, и меня так же легко раздавить.