Адептка, какого тлена?
Я лишь хмыкнула: братец у меня был хороший, но имелся у него один недостаток: признавал он свои ошибки не сразу. Обычно прохождение стадий: «Да прать!», «Так, прать!» и «Ладно, прать!» занимало у него времени до одного переворота клепсидры. Всего в сутках таких было ровно двадцать четыре.
И пока Мик склонял прать болотную (опасной реликтовой бестии в этот момент наверняка знатно икалось в ее бочажине), братца было лучше не трогать. Так что я отошла от хомячеллы к соседней умывальне, сделала вид, что вообще с ним не знакома, и уделила все внимание собственному отражению.
Что ж, эликсир искажения изменил меня так, что, боюсь, меня мама родная не узнает. Хотя во многом мы с той, чью внешность я взяла, были похожи: рост, телосложение, опять же примерно одного возраста. Но сквозь чужие черты лица все же прорывался мой характер: губы – более пухлые, чем собственные, – исказила насмешливая улыбка, а зеленоватые глаза смотрели из отражения на мир с хитрым прищуром.
Я постаралась изобразить простодушие и наивность. Вышло попытки с третьей. И теперь я была точь-в-точь как вчерашняя девушка. Поймав себя на этой мысли, подумала: хорошо, что рыжуля все же уплыла на корабле, хотя бы не столкнемся с ней на улицах Бронса… И особенно хорошо, что отчалила она с моей кровью на билете. Так что, если заклинание поиска все же было создано, оно ушло в море. Ведь эликсир изменил не только мою внешность, но и все тело… И в отличие от личины, подлог невозможно было распознать.