Забери меня, мама

«Иди сюда!

Анчутка! Иди скорей!»

И что-то притянуло Аню к печи с той же смертной быстротой и силой, с какими потом целые десять лет тянуло в Озеровку.

Бабушка полусидела на полатях, протянув вперёд руки, и до последнего старалась не опустить веки, успеть. Аня сгрудилась у неё в ногах и схватила её ладони; они закрыли глаза уже вместе и затряслись нещадно.

Когда всё кончилось, громыхнул гром и опять разогнался ливень. Полати были пусты, и в груди стало так же пусто. Аня слезла, встала посреди избы и посмотрела на треснувшую печь. По голым плечам начала струями стекать дождевая вода, а в потолке обнаружилась дыра.

***

Всю оставшуюся ночь Аня не спала. Никитины, к которым она тут же побежала, не в силах больше оставаться дома, взяли её к себе. Указали ей на старую железную кровать в проходной комнате, немного побродили, пошептались и утихли. Последним остался Григорий, их старший. Он молча зажёг в углу – озеровские называли его красным – лампадку и тоже ушёл.

Когда по дому расплылся её запах, внутри у Ани поднялась волна боли. Казалось, лампадка должна была успокоить, но этого не случилось. Хотелось уйти, выскочить из дома, но тогда не осталось бы ничего больше, кроме как вернуться туда, где смерть. Нет, слишком страшно.