Неправильный красноармеец Забабашкин

Прислушался. Кроме шума дождя, покашливания чекиста и недовольного сопения промокших и замёрзших условно добровольных помощников, никаких посторонних звуков слышно не было. Посмотрел в небо и вгляделся в серые тяжёлые тучи. За полминуты наблюдения ничего необычного увидеть не удалось.

«Может быть, немецкие самолеты, используя облачность, прячась там за облаками, уже подбираются к нам?»

Вновь прислушался, надеясь услышать шум работы двигателя каких-нибудь «фоккеров», «мессеров» или «юнкерсов». Но опять ничего не услышал. В пейзаже, что расстилался перед нами, на первый взгляд ничего не менялось. Однако чувство тревоги не утихало и, наоборот, стало даже нарастать.

Воронцов, заметив моё напряжение, поинтересовался:

– Алексей, что случилось?

Я не ответил, боясь упустить что-то важное, а просто пожал плечами, мол, не знаю.

Чекист не стал повторять вопрос, а, проследив за моим взглядом, прильнул к биноклю и тоже стал смотреть в небо.

Я же, так ничего необычного не увидев в небесах, принялся более внимательно осматриваться, иногда фокусируя взгляд на прилегающей к Троекуровску территории.